Продолжение. Начало здесь.

- Вас подвезти, Мирослава? Меня старший сын встречает на машине, можем подбросить до метро.

- Спасибо за заботу, Измаил Алексеевич, но меня от работы должны встретить. Надеюсь.

Мира скрестила пальчики, покосившись в сторону грузного Сташевского и подстраиваясь под его шаг. Сама она обычно летала со скоростью ветра, чуть не отрываясь ногами от земли, но новый знакомый мало того, что заинтриговал её театральными возможностями, так к тому же оказался чрезвычайно интересным собеседником, настроенным с ней на одну волну. Потому и стреножила порыв умчаться дикой серной в светлую даль на той стороне «рукава».

Мимо пронеслась Льдышка с какой-то высокой темноволосой девушкой – торопились получать багаж.

Обходя на вираже Иевлеву М.М. и её грузного спутника, Льдышка наклонилась к брюнетке, шепнув ей что-то на ухо, та обернулась на Миру и хихикнула, ехидно сузив и без того узковатые восточные глаза.

Несмотря на внушительные габариты, московский режиссёр довольно споро поспевал за легко порхающей спутницей – правда, при этом он сопел и размахивал руками, яростно шелестя расстёгнутым пуховиком.

Аэропорт подавил путников размерами, обрушил на них гул самолётов, нескончаемые потоки объявлений и толпы, бесчисленные толпы людей. Мира как-то собралась внутри, напряглась, заметив, что глохнет от внешнего шума и стремительно теряет силы, словно вибрирующее голосами окружающее пространство вытягивает из неё энергию, забирая воздух из лёгких.

Багаж всё никак не выгружали, пассажиры в нетерпении кружили вокруг ленты, а гомонящие дети так и норовили запрыгнуть на неё вместо чемоданов.

- Уф, жарко здесь по сравнению с Архангельском! – Вытирая пот со лба, посетовал в сторону девушки господин Сташевский, хотя и без сожаления в голосе. А Миру вдруг пронзила ностальгия, смешанная с невесть откуда взявшимся страхом:

Она оглянулась вокруг, внезапно затосковав по дому: повсюду суетились, шумели, толкались совершенно чужие ей люди, которым не было никакого дела до хрупкой молоденькой северянки, на миг растерявшейся от сутолоки и грохота столицы.

Под ложечкой засосало:

Но внутренний голос тут же возмутился:

Измаил Алексеевич словно открытую книгу прочитал скислившуюся физиономию новой знакомой, беспечно махнул пухлыми пальчиками:

- Ничего, Мирослава, обвыкнитесь потихоньку. Всем сначала нелегко – на то она и столица! А потом влюбитесь в Москву и уезжать отсюда не захотите.

- Думаете?

- Не думаю, а знаю! Особенно если придёте к нам в театр. Тогда вас из Москвы за уши будет не вытащить!

Мира рассмеялась, не удержавшись – так комично прозвучало это из уст режиссёра «Фавониуса». А тот, довольный произведённым эффектом, тоже посмеивался:

- Ну вот, видите! Вы уже смеётесь! Это всё сила Мельпомены, вы же должны понимать это, как никто другой. Впитывайте происходящее – любой опыт, эмоции, переживания – но не для того, чтобы упиваться ими самой, а чтобы впоследствии отлить из этого бесценного материала шедевры для публики. Ни одна слеза не должна пролиться понапрасну. Плачьте и творите! Вот наш девиз.

- Боже, как шикарно сказано! Браво, Измаил Алексеевич! – Мира, широко улыбаясь, поаплодировала, а господин Сташевский подыграл ей, церемонно склонив голову.

- Благодарю. А вот и наш багаж подоспел!

Распростились они тепло, как старые друзья. Мира с сожалением рассталась со своим случайным спутником, которому удалось заново пробудить в её душе затухший было родник вдохновения, и за это она была Измаилу Алексеевичу благодарна. Девушка видела, как к её попутчику устремился красивый молодой человек с чёрными курчавыми волосами до плеч – видимо, он и есть старший сын господина Сташевского. Мужчины обнялись и исчезли в толпе.

А Мира блуждала взглядом по рядам встречающих, приподнималась на цыпочки, вытягивала шею, но нигде, нигде не видела надписи «G&Q Russia»!

Льдышки с подружкой тоже нигде не было видно.

Начиная уже не на шутку волноваться, Мирослава покатила чемодан обратно, как вдруг прямо у неё над ухом пробасили:

- Иевлева Мирослава Михайловна? "ГК Банк"?

Продолжение здесь.

Предыдущая глава.

Навигация по каналу.