«Героиня войны» оказалась проституткой и карательницей?

Она расстреливала из пулемета советских пленных

Тонька-пулеметчица, Медсестра, Москвич­ка... 20‑летняя девушка на оккупированной немцами территории расстреляла более 1500 человек. Ее искали дольше 30 лет. И нашли — героиню войны, передовика производства, любящую жену и мать двух дочек.

Антонина Макарова-Гинзбург смогла все забыть. Ее ничто не мучило, не тревожило. Никакого чувства вины или раскаяния. Она до последнего была уверена, что срок давности вышел и за массовые убийства ей дадут 2–3 года условно. Поэтому сразу призналась. Официально удалось доказать убийство 167 человек. Цифра 1500 расстрелянных была, судя по всему, взята из «Акта комиссии по установлению фактов зверств немецких оккупантов по Бра­совскому району от 22 октября 1945 года». Как раз там, на полях конесовхоза, указанных в документе, Макарова расстреливала своих жертв. В 1978‑м ее приговорили к расстрелу. Но и тогда она ничего не поняла. Писала прошение о помиловании, искренне недоумевая, почему ей вынесли столь жесткий приговор.

...На фронт 19‑летняя Тоня Мака­рова ушла санитаркой. В 1941‑м попала в печально известный Вяземский котел. Лишь несколько сотен бойцов смогли прорваться сквозь фашистское кольцо и вернуться к своим. Остальные погибли или попали в плен.

Антонина вместе с солдатом Николаем Федчуком скиталась по лесам, находя приют в окрестных деревнях. Федчук пробирался к семье в Брянскую область, а Антонине деваться было некуда. Уже в одиночестве она добрела до занятого фашистами села Локоть, так называемой «Локот­ской республики» на Брянщине — административно-территориального образования коллаборационистов. Там Антонину и задержал полицейский патруль.

Скиталицу накормили, напоили, изнасиловали и определили в штатные проститутки. Ее все устроило. А вскоре вручили пулемет «Максим» и поставили перед ней людей — мужчин, женщин, стариков, детей...

Помимо курсов медсестер, Макарова училась на курсах пулеметчиков, поэтому с задачей справилась хорошо. И уже на следующий день получила официальный оклад палача в 30 марок и собственную койку.

«Я расстреливала заключенных за тюрьмой, примерно в пятистах метрах от тюрьмы, у какой-то ямы. По команде кого-либо из начальства я или ложилась за пулемет, или становилась на колени и производила стрельбу из пулемета по обреченным, стреляла до тех пор, пока не падали все» (Протокол допроса от 8 июня 1978 г.).

Она не была маньяком или психически нездоровым человеком. Все понимала и осознавала. Вопрос, почему добровольно (никто насильно, под угрозой расстрела, не заставлял ее убивать людей) стала палачом, а не пошла к партизанам, получит жуткий ответ — Антонина стремилась к бытовому комфорту, теплой постели, сытной еде. И обратно в лес — к партизанам, или на фронт — ей совсем не хотелось. Там было холодно, голодно и опасно для жизни.

Каждое утро она вставала, завтракала и шла убивать. Партиями. В каждой — 27 человек. Именно столько помещалось в одно лошадиное стойло, куда сгоняли пленных. Тюрьма, оборудованная в бывшей конюшне, была до отказа забита людьми. Новых узников привозили постоянно, и поэтому случались дни, когда Тоньке-палачу приходилось «работать» в три смены...

«Все заключенные были для меня одинаковы. Менялось только количество, остальное было как обычно: мне приказывали расстрелять группу, на место расстрела кто-либо выкатывал мой пулемет, по чьей-либо команде я ложилась за пулемет и стреляла, а после я уходила с места расстрела. Обстоятельства расстрела я старалась не запоминать» (Протокол допроса от 4 июля 1978 г.).

Со своих жертв Тонька снимала понравившиеся вещи, складывала их в углу своей комнаты и очень переживала за платья и блузки, испорченные дырками от пуль.

Убийца никогда не скрывала своего лица. Она вообще не пряталась, даже зная о том, что партизаны объявили на нее охоту. Тонька, судя по всему, мало задумывалась о возмездии. Ей словно покровительствовал сам дьявол. В 1943‑м, за несколько недель до входа советских войск в село Локоть, она была эвакуирована в немецкий военный госпиталь с целым букетом венерических заболеваний. А потом устроилась на военный завод в Кёнигсберге, где проработала до конца войны. И здесь ее талант выживания проявился вновь. Макарова в числе остальных пленных прошла проверку в фильтрационных лагерях НКВД и была демобилизована. Дозна­ватели поверили, что в 1941 году она попала в плен и всю войну проработала на заводе у фашистов.

В 1945‑м Макарова познакомилась с солдатом-фронтовиком Виктором Гинзбургом. Вышла за него замуж и уехала в белорусский городок Лепель — всего в нескольких часах езды от места своих «подвигов»... Так у добропорядочной советской гражданки Антонины Гинзбург началась новая жизнь длиной в 33 года. Счастливая и беспечная. Муж Антонину обожал, она родила ему двух дочек, работала швеей на местной фабрике, где ее портрет украшал доску почета, стала ветераном не только войны, но и труда, и часто выступала перед школьниками, рассказывая о суровых испытаниях, выпавших на ее долю.

Искать Антонину начали сразу после войны. На допросах многие каратели упоминали Тоньку-пулеметчицу, Москвичку, Медсестру... Но вот ее фамилию запомнил только начальник локотской тюрьмы, с которым у Тоньки была связь. Тогда найти преступницу по горячим следам не удалось из-за путаницы в бумагах, где она значилась как Макарова. В 1965‑м следователей сбил с толку немецкий документ о том, что некую Макарову якобы расстреляли в 1943‑м. Розыскное дело сдали в архив.

Разоблачить палача помог случай. Один из братьев Антонины, полковник Советской армии, выезжая в начале 1970‑х за границу, в анкете указал фамилии всех своих родственников, отдельно уточнив, что у него есть сестра, которая жила под фамилией Макарова, хотя на самом деле она — Парфенова. Оказалось, что фамилию ей «изменили» еще в школе. Девочку попросту записали по имени отца — Макара, когда на вопрос учительницы: «Ты чья будешь?», та ответила: «Макарова».

...Несколько месяцев велась слежка. С разных концов страны в Лепель привозили свидетелей, которые опознали в раздобревшей женщине жестокую Тоньку-пулеметчицу. Одни — по голосу, другие — по чертам лица, третьи — по характерному жесту: она постоянно поправляла волосы. Ее арестовали прямо на улице. На следствии она откровенно не понимала, что от нее хотят: «Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Я просто делала свою работу. Жизнь так сложилась».

Автор текста: Ирина Фигурина

Ставьте лайки, подписывайтесь на канал и приобретайте архивные номера «Тайного советника» —https://history1.ru/archive

Не забывайте делиться материалами в соцсетях, если они вам понравились :)